خلاصة:
В статье исследуется проблематика изобразительности как характерной особенности гоголевского творчества. Отмечается, что живописность гоголевского стиля сопряжена с разнообразными проявлениями категории возвышенного: пафосом, стремлением к колоссальному и потрясающему. В то же время, гоголевская живопись словом не укладывается в традиции экфрасиса. Категории живописного и поэтического в эстетике Гоголя расширяют собственные смыслы, вбирая в себя и одновременно преодолевая и гипотипозис, и колористику как приметы стиля. Живописное у Гоголя не соперничает с поэтическим, но коренным образом изменяет свою направленность, апеллируя не к внешним, а к внутренним чувствам. Описание Гоголем картины Брюллова и толкование полотна Иванова предстают родственными в силу того, что изображенные исторические события обретают в гоголевском описании универсальное сакральное значение. Возвышенный модус гоголевского творчества задает направление на воплощение в слове неизобразимого и невидимого. Тем самым и словесное, и живописное оказываются на пределе собственных эстетических возможностей.
The article examines the problematics of representativeness as a characteristic feature of Gogol's creativity. It is noted that the picturesque style of Gogol's style is associated with various manifestations of the sublime category such as pathos, the desire to portray some colossal and stunning objects. At the same time, Gogol's verbal painting cannot be regarded as an ecphrasis. Categories of pictorial and poetic in the aesthetics of Gogol expand their own meanings, absorbing and simultaneously overcoming both hypotyposis and coloristics as characteristics of style. The picturesque of Gogol does not compete with the poetic, but radically changes its direction, appealing not to external but to inner feelings. Gogol's description of the picture of Bryullov and the interpretation of Ivanov's painting are related, because the depicted historical events acquire a universal sacred meaning in Gogol's description. The sublime modus of Gogol's creativity sets the direction for the embodiment in the word the ideas, with are unseen and invisible. In this way, both poetical and pictorial show insufficiency of their aesthetic means.
ملخص الجهاز:
Описание Гоголем картины Брюллова и толкование полотна Иванова предстают родственными в силу того, что изображенные исторические события обретают в гоголевском описании универсальное сакральное значение.
В то же время, живописность гоголевского письма не может быть признана некой писательской «самоцелью»: Гоголь стремится превысить не только возможности живописи, но и слова как такового, сказать о таких возвышенных «предметах», которые не имеют вещественного выражения.
С. Франк подчеркивает такой компонент гоголевского возвышенного, как внезапное удивление: «Гоголевское сознание категории величественного отражается в том, что у него огромность и высота ассоциируются с удивлением» (Фуссо 1995.
Гоголь для Белого беспределен в силу особого синестетического сплава его творчества: «Творения Гоголя имеют одну особенность: анализ сюжета, тенденции, стиля их являет имманентность друг другу: сюжета, тенденции, стиля; тенденция — красочна; краска — осмысленна; слоговые особенности обусловлены стилем мысли...
Данное исследование посвящено анализу гоголевского описания картины Брюллова «Последний день Помпеи», которая уже сама по себе, как отмечает С.
Гоголь же, в свою очередь, описывая картину Брюллова, как бы наследует художественный принцип изображения не «объекта», а силы его потрясающего воздействия.
Подвиг Иванова как раз и состоит в его «медленности» и неспособности завершить картину, при том, что «вся материальная часть...
Так, описание картины Брюллова и толкование полотна Иванова предстают родственными в силу того, что изображенные конкретно-исторические события обретают в гоголевском описании универсальное сакральное значение.
Заключение Таким образом, категории живописного и поэтического в эстетике Гоголя расширяют собственные смыслы, вбирая в себя и одновременно преодолевая экфрасис и гипотипозис, колористику и изобразительность как приметы стиля.