Abstract:
Синтаксис может рассматриваться как система способов представления ситуаций, как своего рода каталог типовых ситуаций, причём в плане корреляции структуры и семантики языковой материал неоднороден и часто эта связь не прямая и не однозначная. Способ представления ситуации определяется не только её реальными характеристиками и перцептивными моментами, но также определёнными прагматическими факторами – коммуникативной организацией высказывания и др. В докладе рассматривается соотношение семантических и прагматических факторов в выборе синтаксической структуры высказывания применительно к некоторым конструкциям русского языка. Для многих денотативных ситуаций возможно более одного способа синтаксического представления, в том числе при полном или почти полном сохранении лексического состава, что даёт возможность выявления собственно синтаксической семантики, особенно в контекстах противопоставления; кроме того, специфика синтаксической структуры проявляется в наибольшей степени в нестандартных употреблениях (то есть с глаголами, для которых такая конструкция нехарактерна).
The syntax can be considered as a system of representations of situations. The correlation between syntax and semantics is not always one-to-one correspondence. A particular syntactic representation is determined not only by the real-world parameters of the situation represented and by the speaker’s perception but also by a number of pragmatic factors, namely, the communicative organization of utterance, emphasis, etc. The paper deals with the interaction of semantic and pragmatic factors in choosing a particular syntactic structure (considering some constructions in Russian). For many situations, there is more than one possible syntactic representation, including those with identical lexical components; the analysis of such data reveals the inherent semantics of syntactic structures, contrastive contexts and non-standard usage being particularly informative in this aspect.
Machine summary:
Для многих денотативных ситуаций возможно более одного способа синтаксического представления, в том числе при полном или почти полном сохранении лексического состава, что даёт возможность выявления собственно синтаксической семантики, особенно в контекстах противопоставления; кроме того, специфика синтаксической структуры проявляется в наибольшей степени в нестандартных употреблениях (то есть с глаголами, для которых такая конструкция нехарактерна).
В русском языке, как и во многих других, такая конструкция типична для ситуаций действия, но может обозначать и другие процессы и явления, в том числе результат воздействия извне, состояние, возникшее в результате действия или вызванное другими причинами, а также восприятие, отношение, положение в пространстве и др.
Существует ряд работ разного времени, направленных на построение глобальных классификаций синтаксических структур с точки зрения их семантики; описание может идти как от структур к выражаемым значениям или типам ситуаций, так и от типа ситуации к способам ее синтаксического воплощения.
Сравнение примера /4/ с конструкцией с обычным агентивным подлежащим — он нажимал гашетку — показывает неконтролируемость или, во всяком случае, ненамеренность действия; пример /3/ руки не завязывают также показателен: неполная зависимость ситуации от агенса может быть выражена и другой деагентивной конструкцией — мешок не завязывается; из сопоставления этих двух вариантов становится очевидно, что в приведенном примере подлежащее руки приобретает оттенок каузального значения.
Так, например, если безличная конструкция является обычным и нейтральным способом описания стихийных событий, а также перцептивных и иных аффективных происшествий, то описание подобных ситуаций при помощи личных конструкций обычно бывает обусловлено прагматическими факторами и связано с дополнительными функциями: подлежащее (соответствующее дополнению в творительном падеже в безличной конструкции или иногда обстоятельственным предложно-падежным формам) получает больший коммуникативный вес, является коммуникативно выделенным элементом: / 16/ И радость вдруг перехватила ей Дыхание (Чехов).