چکیده:
Статья систематизирует современные достижения пушкинистики,
стиховедения и жанрологии. Она представляет собой попытку воссоздания
реальной картины сонетного опыта А.С.Пушкина и номинации его как целостного
и перманентно развивающегося художественно-эстетического явления,
неотъемлемого от творческого космоса поэта, задавшего константы большого
русского стиля. Отмечая трудности и перипетии в установлении объёма и значения
сонетного творчества Пушкина, работа показывает сложный путь движения к
научной истине в историко-литературном процессе.
The article systematizes the modern achievements of pushkinistics and of studies in
prosody and literary genres as they deal with Pushkin’s sonnets. It makes an attempt to
recreate the real picture of the sonnet experience of A. S. Pushkin as a complete and
permanently developing artistic and aesthaetic phenomenon, presenting an ever-lasting
treasure of the Russia style. Making reference to the difficulties and vicissitudes of the
process of determination, and the extent and value of Pushkin’s sonnet creation, the work
shows the complex way to the scientific truth in the historical-literary process.
خلاصه ماشینی:
ru Пушкинская сонетиана Введение Ещё относительно недавно, основываясь на негативных или ироничных высказываниях Пушкина в адрес «твёрдых форм» поэзии, было принято считать, что сонет ему не был интересен, что поэт лишь однажды, в 1830 г.
Но современному научному взгляду, рассматривающему наследие поэта в целостности и непрекращающемся развитии, как никогда, стало очевидно, что сонетная история Пушкина может открыться в своей глубине лишь на пути постижения некой драматической коллизии, завязкой которой является вопрос об истинном отношении поэта к жанру сонета, а сюжет развивается вокруг проблемы реального объёма и значения сонетного опыта поэта – и в его личном творческом развитии, и в истории русского сонета.
Знаменательно, что статичные стихотворные формы Торквато Тассо, генетически связанные с сонетом, – «торкватовы октавы» – Пушкин увековечил как символ поэтического искусства высшего уровня: «…Где пел Торквато величавый; / Где и теперь во мгле ночной /Адриатической волной / Повторены его октавы…» («Кто знает край, где небо блещет…», 1828).
Якобсона (Якобсон 1987), который, рассматривая строфику Пушкина, первым обратил внимание на целостность многих его четырнадцатистрочников (например: «Муза», 1821; «Умолкну скоро я…», 1821; «Из письма Вяземскому», 1825; «Я был свидетелем златой твоей весны…», 1825; «Элегия», 1830; «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем…», 1830 и др.
В. Яковлева о том, что «окончательный вывод о сонетах Пушкина может быть сделан только в связи со всем русским сонетом у его предшественников» (Яковлев 1926.
Зырянов сонетное творчество Пушкина обосновал как закономерный вариант развития жанра сонета и окончательно развенчал миф о том, что «сонет в художественном сознании Пушкина не занимал сколько-нибудь значительного места» (там же).
И. Прокатова представляет его умозаключение о том, что многие строфы «Евгения Онегина» «являются сонетами не только по форме, но и по содержанию» (там же).