Abstract:
В статье среди прочих смыслообразующих факторов повествовательного
текста выделяется специфический локус железной дороги, который в русской
литературе XIX, а затем и XX вв. играет существенную роль. Показано, что в
пространстве железнодорожного вагона меняются мировосприятие и поведение
людей. Это связано с характером микросоциума, который складывается в таком
пространстве. В нем могут происходить самые разнообразные, непредсказуемые
встречи, возникать притяжение или отталкивание встретившихся, общение может
обнажать самые интимные глубины личности или маскировать их. Все это
совершается в условиях повышенной психической напряженности, под влиянием
таких факторов, которые редко возникают в системных коммуникативных актах.
Такие явления демонстрируются на примерах повести Льва Толстого
«Крейцерова соната», его романа «Воскресение», путевых заметок Достоевского и
его романа «Идиот», произведений И. Бунина («Жизнь Арсеньева», «Пингвины» и
др.), В. Набокова («Другие берега», «Подвиг» и др.).
The article, among other meaning-forming factors of the narrative text, highlights the
specific locus of the railway, which plays a significant role in Russian literature of the
19th and then 20th centuries. It is shown that in the space of the railway car the
worldview and behavior of people change. This is due to the nature of the microsociium
that develops in such a space. It can occur a variety of, unpredictable meetings, there is
an attraction or repulsion of the met, communication can expose the most intimate depths
of personality or mask them. All this is done in conditions of heightened mental tension,
under the influence of such factors, which rarely occur in systemic communicative acts.
Such phenomena is demonstrated by the examples of Leo Tolstoy's novel "Kreutzer
Sonata", his novel "Resurrection", Dostoevsky's travel notes and his novel "The Idiot",
works by Ivan Bunin ("The Life of Arseniev", "Penguins" etc.) , Vladimir Nabokov
("Other Shores", "Glory" and etc.)
Machine summary:
) Keywords: Russian Literature, Railway, Locus of Train, Leo Tolstoy, Dostoevsky, Bunin, Nabokov.
Позднышев до поры молчал и избегал общения, когда же вступил в разговор, то внес в него резкий диссонанс своей необъяснимой для всех возбужденностью и потом шокировал собеседников признанием, что он тот самый человек, чье нашумевшее преступление, видимо, известно его попутчикам.
Встреча в поезде играет решающую роль в радикальном изменении нравственных и социальных приоритетов и поведения героя: «Да, совсем новый, другой, новый мир, – думал Нехлюдов, глядя на эти сухие, мускулистые члены, грубые домодельные одежды и загорелые, ласковые и измученные лица и чувствуя себя со всех сторон окруженным совсем новыми людьми с их серьезными интересами, радостями и страданиями настоящей трудовой и человеческой жизни» (Толстой 1983.
Достоевский полагал, что пассажиры поезда дают очень богатый материал для характеристики самосознания русского человека и его социального поведения; он продемонстрировал это в заметках «Маленькие картинки (в дороге)» (1874).
Однако возможность свести различные человеческие типы в их тесном взаимодействии нужна здесь писателю уже не для общей «картинки», а для того, чтобы возможный только на железной дороге «случай так странно посадил их друг против друга в третьеклассном вагоне петербургско-варшавского поезда» (Достоевский 1973.
Возможно «соприкосновение между экспрессом и городом», через который проходит поезд, но оно для повествователя – только «повод вообразить себя вон тем пешеходом и за него пьянеть от вида длинных карих романтических вагонов, с черными промежуточными гармониками и огненными на низком солнце металлическими буквами <…>» (Набоков 2003.
А герой «Волшебника» (1939) почти не различает сквозь свою эгосферу, густо испещренную знаками и образами его эротических вожделений, сидевшую напротив него в вагоне попутчицу и не осознает, почему она вдруг перешла в другое отделение (Набоков 2003.